Remember Flashcards
Есть в нас что-то,
делающее нас ленивыми в одном, опрометчиво поспешными в другом. Нельзя ни укротить эту дерзость, ни расшевелить эту косность, не уничтоживши их причин: ложного восхищения (желания) и ложного страха. Пока они владеют нами, говори сколько угодно: «Это ты должен отцу, это — детям, это —друзьям, а то — гостям». Кто попытается —того удержит жадность. Пусть человек знает, что нужно сражаться за родину: его отговорит страх; что ради друзей следует трудиться до седьмого пота: ему помешают наслаждения; что худшая обида жены — любовница: его вынудит поступать наоборот похоть.
Избегать
изнеживающих мест LI
Всегда
должен выглядеть опрятно
Может быть ты
не проснешься, может быть ты не ляжешь спать
Может быть ты не вернешься, может быть ты не выйдешь больше
Грань между жизнью и смертью всегда рядом с нами, только не всегда она хорошо видна
Мы все можем примириться к смерти. Смерть это небытие, и мы уже в нем были до нашего рождения. Liv
Веселье
не достигших совершенства прерывается, радость мудреца постоянна. Мудрый всегда спокоен. Ведь он от чужого не зависит и не ждет милости ни от фортуны, ни от людей. Lxxii
Как распознал здорового
он доволен собой, доверяет себе, знает что для блаженной жизни ничего не дают все молитвы смертных, ни те благодарения которых добиваются.
То к чему
можно прибавить несовершенно, от чего можно отнять не вечно.
Если фортуна
бросит нам что-то, насторожившимся в ожидании. Мы и то проглатываем без всякого удовольствия и снова стоим навострив уши. С мудрым такого не бывает, он всегда сыт.
Кто думает
как бы получить забывает о полученном
Причастный к делам
государства смотрит не на тех кого он победил, а на тех кто может победить его. Он никогда не оглядывается. Честолюбие и алчность не знают покоя, каждый конец для нее начало. Они не могут успокоиться, куда бы они не пришли они видят кого-то впереди
Освободись
прежде всего от страха смерти, потом от страха бедности.
Только глупая
жадность смертных не считает своим принадлежащее всем. Великие и подлинные блага делятся не так что на душу приходится лишь ничтожная часть, нет, каждому достается все целиком.
Избалованные
, кого носят над головами в носилках. У всех у них счастье только личина. Раздел их и запрезираешь.
Когда ты покупаешь
коня или раба ты просишь скинуть с него попону или одежду, чтобы увидеть тело. Хочешь знать, что ты весишь - отставь в сторону деньги, дом, сан. Сам разберись в себе.
Быть благодарным
гораздо лучше чем получать благодеяния
Мудрый не видит
во всем лишь плохое, не ищет на кого бы взвалить свои беды, а людские грехи склонен относить на счет фортуны. Он не придирается ни к словам, ни к взглядам, чтобы ни случилось, все толкует снисходительно и тем облегчает.
Мы ничего не ценим
выше благодеяния покуда его домогаемся, и ниже когда получим. Что заставляет нас забыть полученное? Жажда получить еще.
Нет души
честнее той, что способна к благодарности
Нужно и читать и писать
Нельзя заниматься чем-то одним
Нужно быть подобно пчеле и вычитанное из разных книг разделять, потому что порознь все сохраняется лучше. А потом все слить воедино и добиться единого вкуса. Так чтобы даже если будет видно откуда взял, оно должно выглядеть иным, нежели там откуда взято
Нельзя чтобы почерпнутое оставалась нетронутым, а значит чужим. Его нужно переварить, иначе это будет пища для памяти, а не для ума.
Есть в нас что-то,
Есть в нас что-то, делающее нас ленивыми в одном, опрометчиво поспешными в другом. Нельзя ни укротить эту дерзость, ни расшевелить эту косность, не уничтоживши их причин: ложного восхищения (желания) и ложного страха. Пока они владеют нами, говори сколько угодно: «Это ты должен отцу, это — детям, это — друзьям, а то — гостям». Кто попытается — того удержит жадность. Пусть человек знает, что нужно сражаться за родину: его отговорит страх; что ради друзей следует трудиться до седьмого пота: ему помешают наслаждения; что худшая обида жены — любовница: его вынудит поступать наоборот похоть.
Я думаю ты согласишься
Я думаю ты согласишься, что нет зрелища постыднее, чем колеблющийся, нерешительный, робкий человек, пугливо отдергивающий ногу. Но мы окажемся такими во всяком деле, если не избавимся от всего, что сковывает и удерживает нам душу и не дает вложить в него всего себя.
Наставления на виду
а основоположения философии скрыты и доступны не многим
У человека нет
никаких несчастий кроме одного: если он хоть что-то в природе считает несчастьем
Все то чему мы стонем
, ужасаемся, есть лишь налог на жизнь. Это неизбежно
Где бы ты выбрал жизнь
в обжорном ряду или в лагере? Жить значит нести военную службу.
Если он радуется
Если он радуется пришедшему извне, то выбирает хрупкую опору: пришлая радость уйдет. Это благо на день
Быть заведомо
спокойным перед неведомым.
Всегда в смятении
Всегда в смятении душа, что тревожится за будущее, до всех несчастий несчастен тот кто заботится, чтобы все что у него есть осталось при нем
Сожалеть о
потерянной вещи и бояться ее потерять это одно и тоже
Люди так бесстыдны
до того забывают куда идут, куда влечет их каждый день, что, обреченные однажды потерять все, удивляются каждой потере.
Однако и самой философией
нельзя похваляться. Пусть она избавляет от пороков тебя, а не обличает чужие пороки. Пусть не чурается общепринятых обычаев. Пусть постарается не внушать мнения будто она осуждает то, от чего воздерживается. Можно быть мудрым и не выставляясь напоказ, не вызывая неприязни
Жизнь — вещь грубая
Ты вышел в долгий путь, — значит, где-нибудь и поскользнешься, и получишь пинок, и упадешь, и устанешь, и воскликнешь «умереть бы!» — и, стало быть солжешь.
С ними (
скорбь, заботы, болезни, унылая старость) и приходится проводить жизнь под одной кровлей. Бежать от них ты не можешь, презирать можешь. А презришь ты их, если часто сумеешь предвосходить к тому, к чему долго приучал себя, и будет стоек в тяготах, если думал о них заранее. А неподготовленный, напротив, испугается пустяков. Вот и надо добиваться, чтобы для нас не было неожиданностей; а так как все кажется тяжелее из-за новизны, то благодаря непрестанному размышлению ты ни в какой беде не будешь новичком
Немало стрел
Немало стрел, и самых разных, направлено в нас; одни уже вонзились, другие метко посланы и попадут непременно; третьи, хотя попадут в других, заденут и нас. Так не будем дивиться тому, на что мы обречены от рождения, на что никому нельзя сетовать, так как оно для всех одинаково.
Плох солдат
который идет за полководцем со стоном. Поэтому будем проворно и без лени принимать приказы и неукоснительно продолжать прекраснейший труд, в который вплетено все, что мы терпим.
ты никого
не сможешь проклясть страшнее, чем пожелав ему быть в гневе на себя самого.
Но в самом
Но в самом падении нет никакого зла, — надо только разглядеть предел, ниже которого природа никого не сбрасывала. Исход всех дел, повторяю, близок, — одинаково близок и от того места откуда изгоняется счастливец , и от того, откуда выходит на волю несчастный.
Но почемя я только
убавляю это зло? Ничего вообще ты не должен считать страшным” Все, что волнует нас и ошеломляет, — пустое дело. Никто из нас не разобрался , где истина, и все заражают друг друга страхом. Никто не отважился подойти ближе к источнику своего смятения и узнать его природу, понять, нет ли в нем блага.
Так пойми же, до чего важно вглядеться внимательнее, — и станет очевидно, как кратковременны, как шатки, как безопасны причины нашей боязни.
Нет, Лукреций, это
Нет, Лукреций, это не верно, мы страшимся не при свете, а сами разливаем вокруг тьму и не видим, что нам во вред и что — на пользу; всю жизнь мы проводим в бегах и от этого не можем ни остановиться, ни посмотреть, куда ставим ногу. Вот видишь, какое безумие — этот безудержный бег в темноте.
Необходимое ты легко
найдешь повсюду; лишнее нужно всегда искать, тратя всю душу. Далее, тебе не за что будет так уж себя хвалить, если ты презришь золотые ложа и посуду в самоцветах. Велика ли добродетель — презреть лишнее? Восхищайся собой, когда презришь необходимое. Пусть ты можешь жить без царского убранства — это не так уж много!
Тут были толпы мальчиков
Тут были толпы мальчиков, прекрасных и убранством и наружностью, там — толпы женщин, словом, все что выставила всевластная фортуна, обозревающая свои владения. И я сказал себе: что это , как не разжигание и без того не знающих покоя человеческих вожделений? К чему это бахвальство своими деньгами? Мы собрались здесь учиться жадности. А я, клянусь, унесу отсюда меньше вожделений, чем принес сюда. Я презираю теперь богатства не потому, что они не нужны, а по тому, что они ничтожны. Ты видел, вся эта череда, хотя шла медленно и не густо, прошла за два-три часа? Так неужто нас на всю жизнь займет то, что не могло занять и целого дня?
И еще одно прибавилось: мне показалось, что богатства так же не нужны владельцам, как и зрителям. С тех пор всякий раз, когда что-нибудь такое поразит мой взгляд, когда попадется на глаза блистательный дом, отряд лощеных рабов, носилки на плечах красавцев-слуг, я говорю себе: «Чему ты удивляешься? Пред чем цепенеешь? Все это — одно бахвальство! Такими вещами не владеют — их вытаскивают напоказ, а покуда ими любуются, они исчезают. Обратись ка лучше к подлинным богатствам, научись довольствоваться малым и с великим мужеством восклицай: у нас есть вода, есть мучная похлебка, — значит мы и с самим Юпитером потягаемся счастьем!
свободен не тот
свободен не тот, с кем фортуна мало что может сделать, но тот, с кем ничего.
Всегда ревностно
Всегда ревностно заботиться о том, чтобы дело, которым ты в данный момент занят, исполнять так, как достойно римлянина и мужа, с полной и искренней серьезностью (понимание своих ролей), с любовью к людям (ты часть разумной природы, как и все люди), со свободой (свобоДа от страхов и желаний) и справедливостью (правильный моральный выбор). Отстранить от себя все другие представления.
Для этого каждое дело выполняй как последнее в жизни, свободный от всякого безрассудства (не зависеть от внешнего), не отвращаясь под влиянием страсти от решающего разума (разумная природа человека), от лицемерия, себялюбия и недовольства своей судьбой (принятие судьбы как природы).
Жизнь вообще
Жизнь вообще мимолетна, твоя же жизнь уже на исходе, душа не совестилась перед собой и в душе других отыскивала благую свою участь | а ты не уважаешь себя, но ставишь свое благоденствие в зависимость от других душ.
Самая продолжительная
Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящие для всех равно, а следовательно, равны и потери — и сводятся они всего-навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто могу бы отнять у меня то, чего я не имею?
Не расточай остатка
Не расточай остатка мысли на других, если только дело не идет о чем-либо общеполезном.
Приучать надо себя только такое иметь в представлении, чтобы чуть тебя спросят «О чем сейчас помышляешь?», отвечать сразу и откровенно, что так и так; и чтобы вполне явственно было, что все там просто и благожелательно и принадлежит существу общественному, не озабоченному виденьями услад или вообще каких-нибудь удовлетворений, а еще — что нет там какой-нибудь вздорности или алчности, или подозрительности, или еще чего-нибудь такого, в чем не сможешь признаться не краснея, что оно у тебя на уме.
Следует давать определение
Следует давать определение или описание каждого представляющегося предмета, чтобы без покрова и в расчленении всех частей видеть самую его сущность и называть его и все то из чего он состоит и на что разложится, соответствующими именами.
Какую добродетель следует к нему применить, кротость ли, мужество, правдивость(честность), верность, самоограничение, самодостаточность или что-либо в этом роде.
Когда внутреннее господствующее
Когда внутреннее господствующее начало верно природе, оно всегда легко приноровится к возможному и данному. Ведь оно не испытывает любви к какой-нибудь определенной материи, но к предпочтительному стремится лишь условно (с оговоркой), заступающее же место последнего обращает в материал для себя. Оно подобно огню , овладевающему тем, что брошено в него: слабая лампада была бы потушена, а яркое пламя мгновенно охватывает попавшее в него, пожирает его и вздымается благодаря этому еще выше.
В любой момент ты можешь
В любой момент ты можешь удалиться в самого себя. Ведь самое тихое и безмятежное место, куда человек может удалиться, — это его душа. В особенности же человек, который найдет внутри себя то, вглядевшись во что, он тотчас преисполнится спокойствием; под спокойствием же я разумею здесь ни что иное, как сознание своей добропорядочности.
Пусть будут установлены краткие и основные положения, первого соприкосновения с которыми будет достаточно, чтобы разогнать всю печаль и отправить тебя обратно недосадующим на то, к чему ты возвращаешься.
И пусть прямо перед тобой будет двойственное, на что можно быстро бросить взгляд. Одно — что вещи души не касаются и стоят недвижно вне ее, а досаждает только внутреннее признание. И второе: все, что ни видишь, скоро подвергнется превращению и больше не будет — постоянно помышляй, скольких превращений ты и сам уже был свидетель.
Сними признание
— снимается «обидели меня»; снято «обидели» — снята обида.
Сколько досуга выгадывает
Сколько досуга выгадывает тот, кто смотрит не на то, что сказал, сделал или подумал ближний, а единственно на то, что сам же делает, чтобы оно было справедливо и праведно; и в достойном человеке не высматривает он темноту нрава, а спешит прямо и без оглядки своим путем.
Нищ
Нищ, кто нуждается в чем-то, у кого при себе не все, что нужно для жизни; нарыв на мире, кто отрывается и отделяет себя от всеобщей природы, сетуя на происходящее, — ведь все это она приносит, которая и тебя выносила.
